Паутина [ Авт. сборник] - Джон Уиндем

— Может, они тоже поймали краба, — помолчав, предположил я.

Было уже около одиннадцати утра. Так как мы вышли очень рано, уже хотелось есть. Я вынул из своего рюкзака несколько бутербродов и предложил Камилле. Жуя бутерброды, мы все продолжали наблюдать за происходящим на берегу.

День выдался теплым — слишком теплым, чтобы можно было удобно себя чувствовать в нашем облачении, но я не испытывал ни малейшего желания снять какую-либо часть туалета, предохраняющую от нападения пауков, потому что здесь бродячая стая могла появиться в любой момент. Я только позволил себе приподнять сетку на поля шляпы, откуда можно было сбросить ее в любой момент. Шляпа на голове оказалась очень даже кстати, потому что солнце щедро изливало свои лучи с безоблачного неба. Я жаждал прохлады от ветерка, но до нас не долетало ни дуновения.

Камилла, которая теперь смотрела уже не на залив, а на бескрайнее покрывало паутины впереди, вдруг вскрикнула, схватилась за бинокль. Я сначала не мог понять, что она там заметила, а потом заметил поднимающуюся из белой толщи прозрачную колонну. Ее можно было разглядеть только на голубом фоне неба, да и то казалась она настолько бесплотной, что трудно было сказать — есть она или только почудилось. Камилла запрокинула голову, пытаясь найти вершину этой колонны. Я тоже взял бинокль, отыскал в него колонну, зыбкие очертания которой уходили на огромную высоту, но так и не смог понять, что же это такое. Предположил было, что это пар от гейзера, но почти сразу понял, что в таком случае колонна бы достигла не более полутора сотен футов в высоту. Потом я заметил еще одну прозрачную колонну, растущую несколько дальше. У нее вырисовывался явный изгиб примерно на высоте тысячи футов, но потом она выравнивалась и вздымалась еще выше. Проведя биноклем вдоль горизонта я обнаружил вдали еще три колонны и совсем призрачные силуэты еще нескольких, в чем впрочем, трудно было быть уверенным. Опустив бинокль, я снова воззрился на белое покрывало.

— Должно быть, мы ошиблись, и это не паутина. Это нечто испаряющееся, — сказал я.

Камилла отрицательно покачала головой.

— Нет, именно паутина. А это, — она указала на ближайшую колонну, — эмиграция. Пауки на экспорт. Они нашли восходящий поток воздуха и поднимаются вместе с ним. Миллионы паучат отправляются заселять большой мир.

— Но пауки ведь не могут летать, — изумился я.

— При подходящих условиях могут — паучата летают. Паутина — чудесная штука. Разве вы не читали ‘«Путешествие на „Бигле“?» Помните, как они однажды проснулись, когда корабль был в открытом море за сотни миль от сути, и обнаружили, что вся палуба и рангоут усеяны маленькими паучатами?

В один прекрасный и тихий день паучата взбираются куда-нибудь повыше — на вершину дерева, куста, может сгодиться и травинка, — выпускают шелковую паутинку в несколько дюймов длиной и ждут. Раньше или позже паутинку подхватывает восходящий поток воздуха и поднимает их вместе с ней. Они летят подобно планеру, возносимые теплым воздухом. И подняться могут до двадцати или более тысяч футов. Вот это мы и видим.

Я посмотрел на призрачные колонны и попытался это себе представить. Миллионы и миллионы паучков, отрывающихся от земли и кидающихся в беспредельное открытое пространство в надежде, что ветер отнесет их с острова на новые земли.

— Они все упадут в море, — сказал я.

— Девяносто девять и девяносто девять сотых процента действительно упадет, — согласилась она, — но что это значит при их плодовитости? Некоторые уцелеют и начнут размножаться. — Она снова взглянула на колонны. — К счастью, они поднимаются высоко, а вверху ветер дует на восток. И, как мне кажется, в здешних местах это преобладающее направление ветров, из-за чего наша сторона острота остается свободной от пауков, а то бы они уже захватили остров целиком.

Когда она кончила свою речь, я краем глаза заметил какое-то движение слева на краю прогалины. Камилла тоже его заметила. Из жесткой травы появилась группа пауков и направилась к нам. Я начал было вставать, но Камилла остановила меня.

— Не шевелитесь, и они нас не заметят. Вспомните краба, — сказала она и продолжала невозмутимо наблюдать за ними. Я мог только позавидовать ее спокойствию.

В той группе было около трехсот или четырехсот пауков. Впервые мы могли так близко рассматривать их в движении, но не в нападении. Правда, и теперь различить отдельных особей было трудно. Они двигались с такой слаженностью, так прижимаясь друг к другу, что непонятно, как им хватало места переставлять ноги. Даже вблизи они выглядели как текучая масса.

Мы сидели у них прямо на дороге. Если бы я был один, то конечно же убрался побыстрее. Камилла, находившаяся к ним ближе меня, продолжала с интересом разглядывать их.

Сантиметрах в десяти от ее ноги вся группа остановилась. Такая мгновенная остановка напомнила мне хорошо вымуштрованный взвод солдат, застывающий по стойке «смирно». Видимо, передовые члены группы уловили запах инсектицида и сочли его отвратительным. Буквально через секунду пауки всей группой повернули налево и двинулись дальше — держась все в тех же четырех дюймах от носка сапога, пока последние ряды не миновали его. Потом пауки повернули направо и возобновили прерванный путь.

Мы следили за ними, пока они не исчезли под стелющимися ветвями куста на другой стороне нашей прогалины.

— Да, ничего не скажешь! Прекрасно вытренированное подразделение, — сказала Камилла.

Она снова взялась за бинокль и продолжила наблюдения за происходящим на берегу, на этот раз обратив особое внимание на ближайшую группу. Там продолжались все те же перемещения без видимой причины. Понаблюдав несколько минут, Камилла сказала:

— Они копают. Роют яму.

Я присмотрелся. Она как будто бы была права. Теперь рядом с той группой возвышался пологий песчаный холмик, которого я прежде не замечал. Но цель такого поведения пауков оставалась для меня по-прежнему неясна. Вокруг ямы копошилось слишком много пауков, чтобы можно было конкретнее разглядеть, что там происходит. Но все же через некоторое время Камилла снова отложила бинокль, вздохнув при этом.

— Так-так-та-ак! — снова воскликнула она.

— Что? — спросил я.

— Черепашьи яйца. Вот до чего они добираются, — сказала она и задумалась. Наконец она подняла глаза и перевела взгляд на укутанный паутиной лес.

— Интересно, что делается там? — вполголоса проговорила она. — Они истребили всех птиц — наверно, сначала съели яйца, потом и самих птиц; насекомых тоже почти свели на нет. Допустим, они переловили все, что бегало и ползало по земле. Теперь им, наверно, есть почти нечего, только друг друга. Выживает сильнейший, вот уж поистине! Они вынуждены шнырять в прибрежной полосе, прочесывая ее в поисках пищи. Интересно, сколько времени им потребуется, чтобы научиться ловить рыбу?